Любимая музыка

Вольная степь навсегда озарилась кровавым костром.
Чудится наверняка, что не кончится это добром.
Лавы наскок и с лязгом глухим уже сшиблись тела.
Яркая вспышка внезапно выбила враз из седла.
Слушай, старуха, оставь моё тело.
Ну дай мне пожить хоть чуть-чуть.
Дай дотянутся до стремени недруга
Я отплачу.
Делай потом все что хочешь
Сожги мою душу во тьме.
Рви на клочки или просто отдай на разрыв сатане.

Знаю, что любишь плясать на трупах.
Знаю, что любишь трусливых, глупых.
И избегаешь, кто ищет встречи
Что б посмотреть в твои глаза.
Знаю, сильна твоя попытка
Что б оборвать мне жизни нитку.
Но я вот попался в цепкие лапы
Мне остается только сказать:
«Прошу немного подожди!»

Ну что ты все бродишь кругами
И нехотя машешь косой?
Нужна мне всего то минута.
Неторопись. Постой.
Я утащу за собой в преисподню вон этих двоих.
И это не месть, а всего лишь война.
И может лучше для них.
Вот, наконец то, мы встретились.
Долго ходила за мной.
Верши ритуал же свой, старая ведьма,
Я теперь твой.
Ползи же ко мне через мертвое поле.
Я тебя жду.
Все пляшешь и сеешь
Впустую то смерть, то людскую вражду.

Знаю, что любишь плясать на трупах.
Знаю, что любишь трусливых, глупых.
И избегаешь, кто ищет встречи.
Что б посмотреть в твои глаза.
Знаю, сильна твоя попытка
Что б оборвать мне жизни нитку.
Но я вот попался в цепкие лапы
Мне остается только сказать:
«Прошу немного подожди!»

Вдаль умчались стаи зимних птиц,
Дым гнал их прочь быстрей лисиц,
Дым плыл над всей землёй.
Лютый сброд закатил пир горой,
Где тот воин, что крикнет им - стой!

Запад катился волной на Восток,
На спинах и на сердце крест,
Копья тевтонцев целились в Солнце,
Запах гари нёс чёрную весть.
Филин, Волк и Орёл потешались игрой,
Чуя издали русскую кровь,
Вся нечистая сила помощь сулила
Магистру и Ордену Псов.

В алтарях святые плачут,
Гудит набат,
Битвы час уже назначен,
О, это будет ад.
Трижды ад, но ни шагу назад.

Звёзды подскажут воину путь,
Он спешно седлает коня,
Сердце застыло, воля проснулась,
Он в битве три ночи, три дня.
И ошейник раба выбивает из рук
У Магистра, и льдины трещат,
За укрытое снегом золото воли
Воин бьёт, не жалея меча.

В алтарях святые плачут,
Хоть враг разбит и смят,
Конь один обратно скачет,
То был кромешный ад, трижды ад,
На копьях воин распят.

Теперь его судьба тенью бродить
И, слыша вой собак, вновь меч точить.
Ему неведом страх, вечный покой,
Всё обратится в прах, только не он.

С тех пор так много воды утекло,
Моря превратились в мираж,
Тенью бесшумной воин проходит
На берег, как преданный страж.
Бродит воин всю ночь, зажигает огни,
Ищет Князя и братьев своих,
Ищет золото воли, что добывали
В битве той по колено в крови.

Путь по звёздам вновь означен,
И вновь гудит набат,
В алтарях святые плачут,
И воин сходит в ад, сущий ад.
Но ни шагу назад.
Но ни шагу назад.

Вдаль умчались стаи зимних птиц...

Было хорошо, было так легко
Но на шею бросили аркан
Солнечный огонь атмосферы бронь
Пробивал, но не пробил туман

И мёртвый месяц еле освещает путь
И звёзды давят нам на грудь, не продохнуть
И воздух ядовит, как ртуть
Нельзя свернуть, нельзя шагнуть
И не пройти нам этот путь в такой туман

А куда шагнуть, Бог покажет путь
Бог для нас всегда бесплотный вождь
Нас бросает в дрожь, вдруг начался дождь
Нас добьёт конкретный сильный дождь

И месяц провоцирует нас на обман
И испарение земли бьёт, как дурман
И каждый пень нам как капкан
И хлещет кровь из наших ран
И не пройти нам этот путь в такой туман

Всё пошло на сдвиг, наша жизнь, как миг
Коротка, как юбка у путан
Нам всё нипочём, через левое плечо
Плюнем и пойдём через туман

Пусть мёртвый месяц еле освещает путь
Пусть звёзды давят нам на грудь, не продохнуть
Пусть воздух ядовит, как ртуть
И пусть не видно, где свернуть
Но мы пройдем опасный путь через туман
Пусть месяц провоцирует нас на обман
Пусть испарение земли бьёт, как дурман
Пусть каждый пень нам как капкан
Пусть хлещет кровь из наших ран
Но мы пройдём с тобою путь через туман
Но мы пройдём с тобою путь через туман
Но мы пройдём опасный путь через туман

В городе Париже в начале июля
Я столкнулся с ним, когда играл в прятки
Он рвал свои стихи, пил дешёвый виски
И плакал…

Его поджидала смерть и он знал об этом.
Его лицо, изрытое траншеями сомнений,
Успокоилось, покрылось слоем мела,
Я спросил в упор: «Куда ты собрался?»
Он шепнул: «На небо», и улыбнулся

Честное слово!
Честное слово!
В душном июле я запомнил, как он умирал.

От снов до вдохновения целая вечность,
Я трижды мог пропасть, пока её мерил
Звериное чутье выручало
В слепой дороге.

Я встретил могикан, для которых честь – табу
И холёных фаворитов, что бесятся с жиру,
У первых был внимательным учеником,
Вторым вгрызался в глотку дикой собакой.

Издёрганный молвой о распятой любви,
Израненный баграми языкастых пророков,
Я медленно ступал по дымящей земле,
И мучился жаждой.

Может быть мне просто повезло, воронью всему назло.
Мне не дали сгинуть в прорве дней, помогли залечить раны.
По тропинкам узким и шальным, по обрывам ледяным
К родникам живым провели меня мимо зоркой охраны…

Я припал к воде запёкшимся ртом
И жадно пил, глотая своё отражение,
Да видно перебрал живительной влаги,
Меня начал бить озноб.

В памяти кипел раскалённый июль,
Париж не поперхнулся своею жертвой.
Я решил двигаться, чтобы согреться,
Я начал двигаться, чтобы согреться.

Честное слово!
Честное слово!
Я не хочу умереть в ожидании солнца!

В городе Париже в начале июля
Я столкнулся с ним, когда играл в прятки
Он рвал свои стихи, пил дешёвый виски
И плакал…

Его поджидала смерть и он знал об этом.

Его лицо, изрытое траншеями сомнений,
Успокоилось, покрылось слоем мела,
Я спросил в упор: «Куда, Джим, собрался?»
Он шепнул: «На небо…».