О гнилой интеллигентщине, которая "на измене"

Вы вот, например, знаете, что это за дедушка пенсионного возраста семитской наружности? Ну, который справа со злобным лицом неумело позирует у яблони? У, брат!!! Это Ефим Павлович Славский, человек невозможной, немыслимой биографии.

Полукровка - маму звали Евдокия Петровна. Папа, отставной царский солдат Файвель Славский, подарил мальчику отчество "Павлович", и больше ничего сделать не успел, поскольку рано умер. Родился и вырос мальчик на землях Области Войска Донского, что уже как-бы внушает. Еврейский мальчик, выросший среди казаков - это похлеще любого Маугли. Но мальчик Фима всю свою жизнь занимался тем, что убивал стереотипы.

Трудовую деятельность начал шахтером на угольных шахтах Макеевки. Как по другому поводу писал Жванецкий: "Еврей в угле - уже смешно". Но Славский на этом не остановился. В стране произошла революция, и еврея-шахтера сменило не менее экзотическое словосочетание "еврей-буденновец". Да-да, те самые "Мы красные кавалеристы, и про нас...". Всю Гражданскую войну Ефим Славский прошел в составе Первой Конной. Из-за огромной физической силы и безоглядной храбрости в армии был в большом авторитете. Был лично знаком и уважаем легендарными командармами Буденным, Дыбенко, Фрунзе. Член РКП(б) с апреля 1918 года. В составе Первой Конной воевал до осени 1923 года, службу закончил в должности комиссара полка Отдельной Особой кавалерийской дивизии Первой конной армии.

Как вспоминал академик Сахаров: "В прошлом Славский — один из командиров Первой Конной; при мне он любил вспоминать эпизоды из этого периода своей жизни. Под стать характеру Славского его внешность — высокая мощная фигура, сильные руки и широкие покатые плечи, крупные черты бронзово-красного лица, громкий, уверенный голос". После этого Славский еще пять лет служит в Красной армии, до 1928 года. А потом следует очередной немыслимый кунштюк.

В 1928 году, на четвертом десятке лет от роду боевой командир Ефим Славский, не имевший даже среднего образования, по призыву партии отправляется учиться инженерному делу. Это был новый, необычный контингент студентов – так называемые "парттысячники", которых партия передвинула с практической работы для изучения науки и техники. Полгода Славский с остервенением штудировал учебники, а потом поступил в Московскую горную академию (из которой, собственно, и вырос МИСиС). Учил его, кстати, еще один легендарный товарищ, Василий Семенович Емельянов, закончивший эту же академию по первому призыву "красной профессуры".

В 1933 году Славский закончил получать высшее образование и по распределению поехал на завод «Электроцинк» в город Орджоникидзе, где начал последовательное продвижение по ступеням карьерной лестницы: инженер, начальник цеха, главный инженер, директор завода. Карьера, правда, чуть не рухнула под откос в 1936 году, когда из-за дружбы с "махровым троцкистом инженером Мамсуровым" Славский был исключён из партии и чуть не угодил под маховик репрессий, но повезло – за него вступился коллектив. Надо отметить, что подчиненные его любили всегда, несмотря на дико авторитарный стиль руководства. Решением общего партсобрания завода исключение из партии было признано «перегибом» и заменено на строгий выговор.

В 1940 году Славского, как многократно доказавшего собственную компетентность руководителя, повышают: с маленького «Электроцинка» его переводят в Запорожье руководить Днепровским алюминиевым заводом. К 1941 году этот завод уже давал две трети отечественного алюминия.

За неделю до начала войны Ефим Павлович был утверждён заместителем наркома цветной металлургии, однако вступить в новую должность так не успел - вернулся из Москвы в Запорожье, чтобы сдать дела, но вместо передачи дел ему пришлось под огнём немецкой артиллерии эвакуировать завод на Урал. С еврейской тщательностью он снял на заводе все, вынес под метелочку, даже кабель из стен повыдергивал! Завод покинул последним, за несколько часов до того, как немцы прорвались на левый берег Днепра. За эту операцию Славский был награждён своим первым орденом Ленина.

На Урале Славский получает новое задание – строительство и запуск на базе предприятия в городе Каменск-Уральский крупнейшего в стране алюминиевого завода. Дело в том, что уже в 1941 году СССР оказался в отчаянном положении – мы практически остались без алюминиевой промышленности. Все имеющиеся предприятия - Днепровский, Волховский и Тихвинский алюминиевые заводы были оккупированы. Остался только сравнительно небольшой Уральский алюминиевый завод. Оборудование, правда, успели вывести – сам же Славский и вывозил. И теперь из этого оборудования надо было делать на Урале мега-завод, причем делать так, чтобы он уже сегодня выпускал продукцию. Чтобы понять степень важности этой задачи, достаточно знать только один факт – все годы войны нарком цветной металлургии СССР Пётр Фадеевич Ломако практически безвылазно находился в Каменске-Уральском. Ломако, если кто не помнит, включен в книгу рекордов Гиннеса – он стал министром в 36 лет, в 1940 году, при Сталине, а отдал отрасль преемнику в 1986-м, при Горбачеве. Почти 47 лет.

Кстати, о 36-летних министрах. Любопытный факт – во время войны директорами крупнейших уральских заводов были сравнительно молодые люди, этим легендарным, безо всякого преувеличения легендарным людям было в районе 35-40 лет. 45-летний Славский был едва ли не самым старшим среди них. Объясняется это просто – 50-летние чисто физически не могли выдержать заданный режим работы. Попробуйте просто в течение четырех лет спать по три-четыре часа. Да, директора оборонных заводов были полубоги, они могли делать все, что считали нужным, у них были широчайшие полномочия, включая прямой выход на товарища Сталина в любое время дня и ночи. Но у них была и невообразимая ответственность. На тебе не только завод – на тебе весь город, выстроенный вокруг завода, где завод – душа и смысл города. Где всё – от детских саночек до гроба на похороны – людям делают на заводе. Все эти люди, от стариков до младенцев – на тебе. И спрос с тебя – по высочайшей, невообразимой сегодня мерке. Только один пример.

Пока еще не были запущены вывезенные из Украины и Ленинграда прокатные станы, нам не на чем было катать танковую броню. Вообще не на чем. И тогда на «Магнитке» придумали катать броню на блюминге. Не буду вас грузить техническими подробностями, но это примерно как жарить блины на утюге – теоретически возможно, но на деле довольно непросто. Все усугублялось тем, что примерно 40% вероятности было на то, что при попытке прокатать броневую сталь блюминг запорят, а это был крупнейший блюминг в стране. Что автоматически означало - изрядно просадить всю оборонную промышленность страны, которая и так отчаянно не успевала за нуждами фронта. Так вот, как вспоминал внук директора завода, бабушка однажды призналась ему, что легендарный Григорий Иванович Носов по прозвищу «Дед», руководивший «Магниткой» всю войну, на первую прокатку броневой стали на блюминге ушел с пистолетом в кармане пальто. В пистолете был один патрон – в таком случае была немалая вероятность, что не тронут семью. «Деду» на тот момент было 35 лет. А умер Носов в августе 1951 года в Кисловодске, куда поехал с женой в свой первый отпуск после войны. Умер в 45 лет. Сердце. Гроб привезли в Магнитогорск и установили во Дворце культуры металлургов, и два дня туда текла живая река – весь город шел проститься.

Но вернемся к Славскому. Он был из той же стальной когорты директоров. Только одна цифра: под руководством Е.П. Славского выпуск алюминия на заводе вырос с 20 тыс. тонн до 75 тыс. тонн. Уникальность Славского была не только в том, что он проявил себя, выражаясь современным языком, как один из лучших антикризисных топ-менеджеров страны. Славский никогда не забывал людей – это отмечали все, кто с ним работал. Буквально пунктиром: в 1942 году в городе стараниями Славского при заводе был открыт техникум. В самый разгар Сталинградской битвы, в январе сорок третьего, когда еще ни хрена было не понятно и страна в прямом смысле слова рвала все жилы, когда люди третий год работали без выходных и отпусков, в городе открылась детская музыкальная школа. Повторяю по буквам: Детская. Музыкальная. Школа. ДК УАЗа — до сих пор самый красивый в городе Дворец культуры — начал строиться в 1944 году.

Только Уральским алюминиевым заводом Славский бы вписал свое имя в историю страны. Но его путь еще и близко не дошел до финала. Славского ждал очередной – и очень крутой – поворот.

При выплавке алюминия используются графитовые электроды. Вот это обстоятельство и вызвало новый поворот в судьбе инженера-металлурга Ефима Славского. Еще в 1943 году через Совет обороны на него вышел какой-то мужик по фамилии Курчатов, которому зачем-то понадобился чистейший графит. Как сам Славский признавался позже – он тогда действительно понятия не имел – зачем. Но, так или иначе, проблему надо было решать, и Славский с Курчатовым изрядно поломали голову над получением электродов из чистейшего графита. А в 1946 году Ефим Павлович окончательно попрощался с Уральским алюминиевым и полностью переключился на советский Атомный Проект. Как сегодня бы сказали – ушел на полную ставку на должность заместителя начальника Первого Главного управления. Оно так и называлось – «Первое Главное», без подробностей. Именно Славскому было поручено строительство 1-го промышленного реактора для получения плутония.

Спору нет, в нашем Атомном Проекте металлурги сыграли огромную роль – достаточно вспомнить Авраамия Павловича Завенягина, или того же учителя Славского в Горной академии Василия Семеновича Емельянова, который сменил своего бывшего ученика на посту начальника Главного управления по использованию атомной энергии. Но академик Александров вовсе не кокетничал, когда заявил: «Игорь Васильевич (Курчатов), а позже и я, постоянно взаимодействуя со Славским, всегда считали, что именно Славскому наша Родина больше всего обязана созданием её «атомного щита».

Я не буду подробно рассказывать про деятельность Ефима Павловича Славского на этот поприще, здесь нужна книга, а то и не одна. Достаточно сказать, что он возглавлял Министерство среднего машиностроения СССР – а именно так, как известно, официально назывался наш Атомный проект – почти тридцать лет, с 1957 по 1986 годы.

За свою жизнь он получил три золотые звезды Героя, десять – десять, Карл!!! – орденов Ленина, несколько килограммов других орденов СССР и зарубежных стран, две Сталинских и одну Ленинскую премии, стал почетным гражданином пяти городов и районов, заработал прозвище «Ефим Великий» и получил облучение в совокупности примерно в полторы тысячи ренген, то есть три смертельные дозы. Только его могучий организм мог это выдержать и не сломаться.

Он вообще казался вечным. Уже в 70-летнем возрасте, ставя кому-то очередную задачу, однажды вдруг резюмировал: «Ровно через год проверю. Если кто-то надеется, что я до следующего дня рождения не дотяну, — тот глубоко ошибается: моей маме уже 93 и она чувствует себя прекрасно». И действительно, он работал еще долгие годы, и на пенсию его «ушли» не по возрасту, а из-за катастрофы на Чернобыльской АЭС, 21 ноября 1986 года — в возрасте 88-ми лет.