Путин. Моё отношение.

В России вот уже около 15 лет идет неафишируемая реформа. Хотя проводимые преобразования носят столь масштабный и глубинный характер, что слово «реформа» кажется в качестве их характеристики явно недостаточным.

Эти изменения скрываются в десятках действительно реализуемых государством реформ, а также таятся в неформальных, но целенаправленных метаморфозах общественных и политических практик.
По сути, идет трансформация ряда базовых социальных, культурных и политических основ России. Причем события последних лет не оставляют сомнения в том, что она носит сознательный характер и инспирирована из самых высоких кабинетов российского государства.
Целью происходящих изменений является снижение традиционных рисков российской государственности и привнесение большей стабильности и устойчивости в общественно-политическую конструкцию страны и в целом в российское общество.

XX век в полной мере вскрыл внутренние угрозы и риски российской общественно-политической традиции. Если мы не хотим повторения, российское общество и государство должно измениться. И оно уже меняется. За последние пятнадцать лет страна прошла очень серьезный путь глубинной трансформации.

Кремль не стал изобретать велосипед. Он взял на вооружение проверенные временем практики других стран. Ирония судьбы состоит в том, что главным источником заимствований стал наш заклятый партнер и вероятный противник – Соединенные Штаты Америки.

Между Россией и США, несмотря на множество различий, есть и огромное внутреннее сходство, в том числе формальное – великие державы с огромными территориями, с многонациональным и многоконфессиональным населением.

Да и различия в менталитете не так уж велики. Что освоение Сибири, что освоение Дикого Запада требовало людей специфического склада – сильных, независимых, авантюрных, полагающихся на себя.

Обычно самой значимой чертой американского общества называют индивидуализм, противопоставляя его российской общинности и коллективизму. Но в этом скрывается немалое лукавство.

Неформальное общественное давление на человека и необходимость соблюдать принятые правила и нормы в Штатах едва ли не жестче, нежели в России. Так что американский коллективизм ничуть не меньше, а то и больше российского.

А еще есть такое общественное качество, как консерватизм и приверженность традиционным ценностям.

Мир в текущий период в прямом эфире наблюдает, как американский политический истеблишмент ломает традиционные общественные установки США (от активного влезания государства в частную сферу граждан до легализации гомосексуальных браков вопреки мнению населения многих штатов).

Но при этом нет сомнения, что американская глубинка остается собой со всеми своими плюсами и минусами – консервативной, религиозной и приверженной традиционным ценностям.

Главный вопрос: что и зачем заимствует Россия, а точнее, будем говорить прямо, российская власть от США?

Ответ достаточно прост.

Общественно-политическая система США, возникшая (а вернее созданная) около 250 лет назад, продемонстрировала свою феноменальную устойчивость за это время. Она неоднократно проходила через тяжелейшие кризисы, но каждый раз успешно с ними справлялась, не позволяя пошатнуть и тем более уничтожить себя.

Это касается и Гражданской войны, и Великой депрессии, когда многие миллионы людей оказались обрушены в нищету и голод, но социального взрыва и революции, которые предсказывали коммунисты, так и не произошло.

Так что вполне логично, что именно США были взяты за основу для преобразований в России – не для бездумного копирования, но для существенных заимствований с поправкой на ветер и российскую специфику.

Совпадений слишком много, чтобы их можно было бы списать на случайность.

Уже в этом году в России будут введены продуктовые карточки для малоимущих слоев населения. Похожие системы есть и в других западных странах, но символом этой системы помощи бедным уже много десятилетий являются американские food stamps.

Недавнее создание Нац... простите, Росгвардии у многих вызвало недобрые ассоциации с одноименной украинской организацией, однако на самом деле это очевидное заимствование у Штатов, что инициаторами идеи и не скрывалось. Продолжать можно долго.
Кремль реализует стратегию, в которой есть два ключевых направления.

Во-первых, идет ликвидация патернализма российского государства в отношении населения. Причем не только в реальности, но и в головах граждан. Пресловутый и упомянутый выше американский индивидуализм – это не столько атомизированность, сколько ответственность человека за свою судьбу.

В Штатах эта концепция реализована максимально жестко. Государство не дает практически никаких социальных гарантий своим гражданам – ни в трудовом законодательстве, ни в образовании, ни в здравоохранении, нигде. США – единственная развитая страна мира, в которой отсутствует всеобщая общественная система здравоохранения. Здоровье граждан – это исключительно их собственные проблемы.

В России, безусловно, все намного мягче, но невозможно игнорировать, что уже много лет последовательно ведется курс на существенное урезание социальной ответственности государства перед гражданами.

Безусловно, у этого есть и очень важные финансовые причины, но важнейший смысл происходящего также и в ликвидации патерналистской зависимости российского общества от государства в менталитете общества.

Патернализм называют одной из древних черт российского общественного менталитета. Однако основной – и в итоге не слишком позитивный – вклад в нее внесло недавнее советское прошлое. Государство тогда слишком активно влезало в сферу частного и общественного, оно кормило граждан «с ложечки», но взамен построило зарегулированную систему там, где в этом не было ни малейшего смысла.

Кончилось это, как все помнят, плохо. Общество устало от избыточной опеки и, когда государство погрузилось в кризис, не только не сопротивлялось этому, но и помогло его окончательно свалить.

Что ж, государство усвоило урок. Ныне оно предоставило обществу широкую свободу выбора: носите что хотите; ездите куда хотите; ешьте что хотите; смотрите, слушайте и читайте что хотите; учитесь или не учитесь; работайте или не работайте – но взамен государство все активнее перекладывает бремя социальных обязательств с себя на шеи самих граждан.
И это именно жестко-капиталистический американский подход. Европейцы куда большие социалисты.

А во-вторых, Кремль трансформирует действительно древнейшую традицию России – концентрацию и централизацию власти в стране.

Прямо на наших глазах последние годы федеральный центр последовательно и все более четко разделяет сферы ответственности и полномочий.

Он – строго по американскому примеру – все больше ограничивает свою ответственность рядом ключевых направлений: внешняя политика, безопасность и оборона, стратегическое развитие, установление общих правил и рамок, контроль и надзор за их исполнением низовыми инстанциями и т.п.

Остальное – зона полномочий и ответственности регионов и муниципалитетов, которым передается все больше прав, обязанностей и финансовых потоков. Но за это с них начинают все жестче спрашивать за сделанное и несделанное.

Недовольство граждан также постепенно перенаправляется с федерального на региональный и местный уровень – по месту ответственности.

Кремль из исторически все решающей и всем обязанной инстанции – как было в России веками – превращается в надзирающего контролера. И приучает к этому общество.

Таким образом, в России по примеру США постепенно создается куда более жесткая, нежели предыдущие десятилетия, государственно-политическая система. Она принуждает людей все больше нести ответственность за свои жизни и все меньше полагаться на помощь государства. Она принуждает решать самостоятельно проблемы на низовом уровне, а не требовать их решения от Москвы.

Это жесткая система, но теоретически – да и практически – будучи построенной, она станет куда более стабильной и устойчивой к кризисам, нежели ее предшественницы. А история показала, что для России это и впрямь жизненно важно.

http://www.vz.ru/columns/2016/5/4/808657.html

За очередным заявлением спикера Совфеда о необходимости слияния ряда регионов последовала конкретика. Речь может идти не только об упразднении бедных и неперспективных субъектов Федерации, но и о появлении на карте страны «суперрегионов», колоссальных по своему экономическому потенциалу. При этом упразднить могут даже те области, которым, казалось, ничто не угрожает.

Судя по конкретным предложениям сенаторов по объединению ряда субъектов ЦФО, Поволжья и Дальнего Востока, данный процесс может затронуть даже те административные единицы, которые существуют на карте России еще чуть ли не с царских времен. Это принципиально отличает нынешнюю ситуацию от предыдущей волны укрупнения, затронувшей только безнадежно дотационные регионы-«матрешки».

Доктрина Матвиенко

«Я сторонник перекройки карты, – заявила председатель Совета Федерации в эфире одного из федеральных телеканалов, говоря о перспективе укрупнения регионов. – Есть субъекты Федерации, которые точно нежизнеспособны в силу объективных причин, а не потому, что там плохие губернаторы. Надо укрупнять регионы, и не просто по чьей-то воле, а имея под этим экономические, инвестиционные и иные обоснования».
Валентина Матвиенко давно известна как последовательный сторонник такого укрупнения. Еще в бытность губернатором Санкт-Петербурга она не раз высказывалась в пользу слияния Северной столицы с Ленинградской областью. А в 2013 году в ходе встречи с депутатами Госсовета Татарстана заявила, что 83 субъекта для России – это много, «они очень неравновесны по своему экономическому, социальному развитию и потенциалу», поэтому рано или поздно «жизнь заставит» вернуться к теме сокращения их количества.

Заставила ли жизнь, или речь пока что идет о предварительной дискуссии, непонятно – «хит-парад» претендентов на укрупнение Матвиенко не огласила ни тогда, ни сейчас. Однако накануне ее коллега по Совету Федерации, сенатор от Брянской области Сергей Калашников в интервью порталу Regions.ru заявил, что речь может идти о создании двух «суперсубъектов» на территории ЦФО – объединении Смоленской, Брянской, Калужской и Орловской областей и объединении Липецкой, Воронежской и Рязанской.

Необходимость начать с регионов Средней полосы Калашников пояснил так: «Там расположены области, с одной стороны, с однотипной схемой хозяйствования, с другой – они дополняют друг друга распределением производительных сил. При этом они находятся в разных юрисдикциях, то есть субъекты разные, что, я считаю, не способствует концентрации экономических усилий данных территорий».

Кроме того, сенатор от Брянщины допускает возможность объединения ряда республик Поволжья (Чувашии, Мордовии, Марий Эл) в единый субъект, «не имеющий национальной окраски», а также укрупнения дальневосточных регионов. «Еврейскую автономную область, Амурскую область следует объединить с Хабаровским краем, поскольку у них один тип хозяйствования. Быть может, имеет смысл присоединить к ним и Владивосток», – конкретизировал он.

Неэффективные – на выход

Таким образом, под слияние могут попасть те субъекты, которым, казалось, нечего бояться. В прошлом десятилетии упразднение коснулось так называемых субъектов-«матрешек». На волне «парада суверенитетов» в период распада Советского Союза ряду административно-территориальных единиц РСФСР удалось повысить свой статус до уровня полноценных субъектов Федерации, но далеко не все из них впоследствии доказали свою состоятельность в социально-экономическом смысле.
В итоге в прошлом десятилетии было ликвидировано шесть автономных округов – Усть-Ордынский Бурятский (вошел в состав Иркутской области), Агинский Бурятский (объединен с Читинской областью в Забайкальский край), Коми-Пермяцкий (вместе с Пермской областью образовал Пермский край), Корякский (присоединен к Камчатской области с образованием Камчатского края), а также два аналогичных образования на территории Красноярского края – Эвенкийский и Таймырский (Долгано-Ненецкий) округа.

В результате количество субъектов РФ сократилось с 89 до 83, однако некоторым «матрешкам» удалось пережить волну укрупнения. В частности, это республики Адыгея, Карачаево-Черкесия и Горный Алтай (до 1990 года – автономные области в составе, соответственно, Краснодарского, Ставропольского и Алтайского краев), Еврейская автономная область (в советский период входила в состав Хабаровского края) и Чукотский автономный округ, бывший до 1992 года частью Магаданской области. Еще три «матрешки» сохраняют двойной статус – самостоятельного субъекта РФ и части другого региона. Это Ханты-Мансийский и Ямало-Ненецкий автономные округа, связанные с Тюменской областью, и Ненецкий автономный округ, формально входящий в состав Архангельской области.

Теперь в экономической несостоятельности подозреваются не только национальные автономии. Многие регионы Европейской части России тоже могут оказаться в числе первых кандидатов на укрупнение. Тем более что идея ликвидировать регионы, не демонстрирующие успехов в экономике, далеко не нова. Например, несколько лет назад Минэкономразвития РФ во главе с нынешней главой ЦБ Эльвирой Набиуллиной предлагало создать на территории России семь мегаагломераций, переселив в них основную часть населения страны.

На региональном уровне вопросы дальнейшего укрупнения, исходя из чисто экономических соображений, тоже обсуждаются довольно давно. Можно, например, вспомнить о давней дискуссии относительно объединения Волгоградской и Астраханской областей в Нижневолжский край, причем под эгидой Астрахани, а не Волгограда с его пораженной хронической депрессией экономикой и постоянными внутриэлитными конфликтами. «Благодаря хаосу во власти, который продолжается уже пятый год (смена трех губернаторов-«варягов» и шести сити-менеджеров в Волгограде), область имеет весомые снижения по всем ключевым экономическим показателям, – заявил газете ВЗГЛЯД бывший мэр города-героя Роман Гребенников. – Оборот розничной торговли, объем сдачи жилья в эксплуатацию и прочие показатели – в минусе. При таком подходе к делу вполне может возникнуть мысль о необходимости слить наш депрессивный регион с другим, благополучным, например с Саратовской или Астраханской областью».

Прощупывание почв

Тем не менее, по мнению политолога Юрия Гиренко, недавнее заявление Матвиенко пока следует рассматривать лишь как прощупывание общественного мнения. Даже если идея дальнейшего укрупнения регионов получит положительную реакцию, полагает он, вряд ли федеральный центр будет заниматься этим в текущем году, поскольку любое изменение административной карты повлечет за собой изменения и в «нарезке» избирательных округов для выборов в Госдуму, которая уже принята и утверждена.
«Некоторое дальнейшее выравнивание регионов по размеру, численности населения и экономическому потенциалу имеет смысл, но нельзя сказать, что это слишком насущная проблема. Это была актуальная задача там, где шла речь о малонаселенных регионах на востоке страны, но если брать небольшие, давно сложившиеся области в Центральной России, то от укрупнения может быть больше вреда, чем пользы», – подчеркнул Гиренко.

Генеральный директор аналитического центра «Московский регион» Алексей Чадаев также склонен считать, что доносящиеся из Совета Федерации призывы к укрупнению пока что носят декларативный характер. В частности, комментируя идею объединения Липецкой, Воронежской и Рязанской областей, он напоминает, что главы этих регионов Алексей Гордеев и Олег Королев входят в «высшую лигу» российского губернаторского корпуса, поэтому весьма сложно представить, как можно осуществить такое слияние на практике. Кроме того, отсталыми их не назовешь: в последней версии исследования качества жизни в российских регионах РИА «Рейтинг» Воронежская и Липецкая области оказались рядом – на восьмом и девятом местах соответственно.

Вместе с тем Чадаев видит в обострении этой дискуссии инструмент давления на глав условно неэффективных регионов. «В ближайшем окружении Москвы успехами в экономике может похвастаться разве что Калужская область, поэтому губернаторам ЦФО дается вполне понятный сигнал. Недавняя досрочная отставка главы Тульской области – событие из этой же серии», – полагает политолог.

В заявлениях сенаторов просматривается и более долгосрочная стратегия. Идея сокращения количества субъектов РФ через их слияние вполне вписывается в курс федерального центра по сокращению государственных расходов везде, где только можно, полагает руководитель центра экономических исследований Института глобализации и социальных движений Василий Колташов. В принципе, такими же соображениями руководствовались и в прошлом десятилетии, когда ликвидировали безнадежно дотационных «матрешек» (особенно учитывая чудовищный уровень коррупции в некоторых из них, таких как Усть-Ордынский и Агинский автономные округа). Но сейчас финансовое положение многих регионов гораздо хуже. По данным Минфина, совокупный госдолг субъектов Федерации с февраля 2013 по февраль 2015 года вырос с 1,281 до 2,136 трлн рублей. Поэтому сокращение расходов при укрупнении может коснуться не только чиновничьего аппарата, но и социальной инфраструктуры, к примеру, школ и больниц.
«То, что в России есть богом забытые регионы, это не их родовая черта. Чиновники говорят: мы поддерживаем экономически успешные регионы – а что делать с неуспешными? На что они могут рассчитывать? Брать кредиты у коммерческих банков, а затем, оказавшись на грани банкротства, попытаться собирать больше налогов с населения? Тогда укрупнение, конечно, выглядит логичным решением: если вы убыточны, мы можем вас объединить и уменьшить расходы», – рассуждает Колташов.

Но у такой политики, по его мнению, есть обратная сторона – сокращение вложений в развитие территорий. Столь значительное количество регионов в России, напоминает Колташов, изначально было результатом стремления государства к более интенсивному экономическому развитию, и разрастание бюрократии было связано как раз с освоением территории страны. Еще в дореволюционный период огромные генерал-губернаторства показали себя неэффективными, власть не могла обеспечивать решения многих проблем на местах, поэтому их стали дробить на сравнительно мелкие губернии, многие из которых сохранились до сегодняшнего дня. С этой точки зрения новое укрупнение регионов, полагает Колташов, станет серьезным шагом назад.

Примечательно, что сенатор Сергей Калашников, аргументируя идею укрупнения регионов, также апеллирует к дореволюционному опыту: «Екатерина Вторая, к примеру, утвердила 40 губерний, сейчас субъектов 85, то есть в два раза больше. Это неправильно», – заявил сенатор, развивая общие положения «доктрины Матвиенко».

http://www.vz.ru/politics/2016/4/27/807577.html

когда решили Мордовскую АССР с Еврейской АО объеденить.
Затыка оказалась в подборе названия- Жидомордовская или Мордожидовская...