Клуб "Россия. Мировая геополитика"

стратегически важная дорога на Сарагосу, и от которого до нее по ровной местности было не больше 50 км.
Руководить операцией должен был генерал Карел Сверчевский – поляк, известный в Испании под именем «Вальтер». Силы для наступления ему были выделены следующие: 15-я Интернациональная бригада, из четырех батальонов пехоты по 600 бойцов в каждом, и еще батарея противотанковых орудий. Командиром ее был хорват Владимир Копик, который начал свою военную карьеру еще в австро-венгерской армии в годы Первой мировой войны. Самым «обстрелянным» и боевым в этой бригаде оказался английский батальон. Он состоял из трех пехотных рот, вооруженных винтовками Мосина, и роты, оснащенной легкими пулеметами ДП-27 и также станковыми «Максимами». Половина батальона была из испанских волонтеров. За ними шел слитый из двух в один в июле 1937 г. батальон американцев «Линкольна-Вашингтона», который все называли «Линкольнцы». В 24-м испанском батальоне помимо самих испанцев были латиноамериканцы, включая даже кубинцев. «Мак-папс» – так называли солдат еще одного – теперь уже канадского батальона (сокращенное название «Маккензи-Папино» – имена двух лидеров восстания в Канаде против Англии в 1837 г.).
10 августа 1937 г. в Испанию были доставлены пятьдесят танков БТ-5, из которых сформировали «полк тяжелых танков», к которому добавили роту броневиков и еще роту противотанковых орудий. БТ-5 среди танков, воевавших в Испании, был, наверное, самым лучшим. Причем не столько по своему вооружению и бронированию, сколько по скорости и маневренности. Командовал «полком» подполковник С. Кондратьев. Многие его помощники были также советскими военными советниками, а его заместителем был болгарин. В полк входили три роты, в каждой было по три отделения, а в каждом отделении было по пять танков. Командирские машины имели радиостанции и квадратные или прямоугольные опознавательные знаки белого цвета, но обычно машины различали по их индивидуальным номерным знакам на башнях. Противником республиканцев на Арагонском фронте выступал 5-й корпус националистов, главные силы которого размещались в городах Бельчите и Фуэнтес, вокруг которых была устроена круговая оборона. Части, защищавшие Фуэнтес-де-Эбро, были частью 52-й дивизии и включали в себя три роты 7-го пехотного полка, роту бойцов милиции из организации «Испанская фаланга» (годившуюся только во второй эшелон обороны) и одну батарею легких орудий 10-го артполка. Затем им на помощь прислали еще три дивизии и итало-испанскую бригаду «Голубые стрелы». В этой бригаде находились три «табора» марокканской кавалерии; 225-й батальон, четыре батареи с 65-, 75-, 105- и 155-мм орудиями, и батальон «Иностранного легиона», а также собранные отовсюду части «Испанской фаланги».
В октябре на фронте установилось затишье, что дало возможность разработать план операции, согласно которому предполагалось с помощью танков взять город с флангов. Но тут авиация националистов неожиданно уничтожила колонну республиканских грузовиков с топливом и боеприпасами, и командиры решили, что раз националисты знали о колонне, то они знают и о танках, а раз так, то элемент неожиданности от их применения уже потерян и с фланговыми ударами не стоит и затеваться!
В результате решили наступать на город фронтально при поддержке со стороны артиллерии и авиации. Предполагалось высадить танковый десант, который должен был ударить по националистам с тыла. Но к разработке столь неотработанной на практике идее отнеслись без особого внимания – мол, «посадим на танки людей, а дальше они сделают все сами». Способы взаимодействия танков с пехотой вплоть до начала операции не были отработаны, словом, все было аналогично нашему фатальному «главное начать, авось прорвемся».
При штурме Фуэнтес-де-Эбро не обратили внимания на положительный опыт совместного использования артиллерии и танков при успешном взятии города Квинто в августе 1937 г. К тому же люди просто устали после жестоких боев за город Бальчите, а суровая окопная жизнь мало способствовала поднятию боевого духа солдат республиканской армии. К тому же бригада была интернациональной, морально-политическая обстановка внутри нее – сложной и противоречивой, и понятно, что все это самым негативным образом сказалось на ее подготовленности к наступлению в целом. В штабе тоже существовали разногласия по поводу наступления, но, тем не менее, начать его все же решили, и 11 октября оно началось.
В 4 часа утра Кондратьев собрал офицеров своего полка на последний инструктаж, после чего танки (а они находились от города на расстоянии всего лишь пяти километров!) начали выдвигаться в район атаки. Пехоте десанта пришлось идти к танкам пешком, поэтому времени это потребовало больше, чем планировалось.
И тут на рассвете артиллерия франкистов, заметив движение в непосредственной близости от своих позиций, открыла огонь. Республиканцы начали нести потери, даже не вступив в бой! Расстояние до франкистских окопов было всего от 400 до 800 м. Фронт, на котором находились республиканцы, составлял целых четыре километра, но их войска находились на разном от них расстоянии. Англичане на левом фланге у реки, у дороги на город встали «Линкольнцы», дальше всех за дорогой находились канадцы «Мак-Папс».
Местность, на которой должно было проходить наступление, была вся изрезана оврагами и оросительными каналами. Местами ее покрывала растительность, но в целом это была равнина, которая хорошо просматривалась из города. Из-за общей неразберихи артподготовку республиканцы сумели начать только в 10.00 утра, и проводили ее силами всего лишь двух батарей. Те дали несколько залпов и прекратили огонь. «Элемент неожиданности», если таковой еще существовал, теперь уже был потерян полностью, а у националистов было даже время подтянуть резервы.
Но и сразу же после артподготовки атака не началась. Ждали, когда подойдут танки, которые решили дозаправить горючим. Почему не сделали этого накануне, никто не знал. Скорее всего, об этом просто не подумали. К полудню в небе загудели моторы, и над городом появились «Наташи» - одномоторные легкие советские бомбардировщики P-Z в количестве… 18 машин. Они сделали всего один заход, сбросили бомбы с горизонтального полета и улетели. Неудивительно, что результаты бомбардировки были аналогичны результатам артподготовки. И теперь вся надежда была на стремительный танковый удар с десантом 24-ого Испанского батальона на броне.
А теперь давайте вспомним, как выглядел танк БТ-5, что он имел высокую и довольно узкую моторную часть, торчавший позади глушитель, и никаких поручней на нем не было. Поэтому он вряд ли годился для перевозки десанта; ему просто было не за что на нем держаться. Только командирские танки имели антенну в виде поручня на башне, но держаться всем десантникам за нее все равно было неудобно, к тому же таких танков все равно было мало.
Лишь около двух часов дня наконец-то прозвучал приказ начать атаку, хотя подготовка к ней началась в четыре (!) часа утра. Количество танков, задействованных в этом сражении: от 40 до 48, оно, по меркам того времени, было беспрецедентным! На всех стоявших вдоль фронта танках командиры, выглянувшие из башен, замахали флажками, передавая сигнал «Делай как я!», и скрылись внутри. Но опять же БТ-5 не имели селекторной связи: чтобы отдать приказ начать движение, командир толкал водителя ногой в спину. Моторы взревели и, ведя по противнику беглый огонь и грохоча гусеницами, танки понеслась к городу. Но без конфуза не обошлось: пехоту испанцев, сидевшую вдоль фронта в окопах, как выяснилось, никто о танках не предупредил, и она с перепугу принялась палить по непонятно откуда появившимся у нее в тылу танкам. Танковый десант ей тут же ответил, но, по счастью, из-за высокой скорости ни те, ни другие друг в друга не попали. Едва лишь танки пронеслись над траншеями, находящиеся в них пехотинцы сразу поняли, что к чему, и с криками «Ура!» побежали за танками, но догнать БТ-5, несущиеся на полной скорости, оказались просто не в состоянии.
Видимость для водителей из-за высокой травы была плохая. Например, танкист Роберт Гладник видел лишь шпиль церкви Фуэнтес в 90 м впереди себя. Его танк прыгал на ухабах так, что растерял практически весь свой десант, и тут его машина попала в глубокий овраг. На его призывы по радио никто не ответил, но мотор работал, и он сумел выбрать из оврага. После этого он расстрелял по городу весь боезапас и вышел из боя...
Вильям Кардаш на своем танке овраг преодолел, но его танк подожгли бутылкой с горючей смесью у самого города. Двигатель заглох, но, когда националисты попытались подойти к танку, Кардаш открыл по ним пулеметный огонь. Потом огонь дошел до боевого отделения, и экипажу пришлось покинуть машину. По счастью, его спас экипаж другой машины, проходившей рядом.
«Танки мчались, ветер поднимая», в результате многие десантники были сброшены с брони, а другие попали под шквальный огонь противника. Механики-водители местности не знали, и несколько машин попали в каналы и овраги, и выбраться из них без посторонней помощи уже не могли. Но, несмотря на все эти трудности, атака продолжалась! Избежав печальной участи других своих товарищей, несколько танков разорвали заграждения из колючей проволоки и вошли в город, но на узких улочках средневекового испанского города им было трудно маневрировать, и в результате танкисты потеряли несколько танков уже в самом городе и вынуждены были отступить.
Что касается пехоты интернационалистов, то… она мужественно последовала за танками, но… человек не может бежать за конем (вспомним о «Ледовом побоище», где на схемах пехоту изображали рядом с рыцарями!), а уж тем более за танками, в особенности танками БТ.
Командир английского батальона поднял своих людей в атаку, но тут же был и убит, а его батальон вынужден был залечь под сильным пулеметным огнем со стороны франкистов. Американцы прошли почти что половину расстояния до вражеских траншей, но вынуждены были залечь и окапываться «под самым носом» у националистов. Положение мог спасти только отчаянный рывок! Или подход резервов! «Мак-Папс» от противника были дальше всех. И им удалось продвинуться на несколько сотен метров, но тут вражескими пулями были убиты и командир, и комиссар. Взаимодействие между частями под огнем противника установить не удалось. Ответный пулеметный огонь республиканцев оказался малодейственным, и тут командир батареи республиканцев получил нелепый приказ: выдвинуться с орудиями вперед и оказать помощь пехоте! В итоге выгодную позицию он потерял, а новой так и не нашел, и все это время его орудия молчали.
К концу сражения интербригадовцы залегли на всем пространстве между линиями своих и неприятельских траншей, и солдаты принялись рыть одиночные ячейки. Грунт был традиционно испанский: красная земля и камни. Санитары, что выносили раненых, сумели закончить свою работу только к ночи. Но еще до наступления темноты бригаду отвели на старые позиции. Некоторые, не сильно поврежденные танки удалось вытащить.
«Мак-Папс» потеряли 60 человек убитыми и более 100 ранеными. Из трех командиров рот двое были убиты, третий тяжело ранен.
Потери «Линкольнцев» составили 18 человек убитыми, включая и командира пулеметной роты и около 50 раненых. Англичане убитыми потеряли меньше всех: только шестерых, но зато имели очень много раненых. Испанский батальон, участвовавший в танковом прорыве, понес очень большие потери. Ну, а десант, оказавшийся в тылу без поддержки, был весь окружен франкистами и полностью уничтожен. Среди артиллеристов было несколько человек раненых.
Танкисты Кондратьева потеряли 16 экипажей убитыми, погиб и его заместитель. Всего за один день советские танкисты понесли, таким образом, самые тяжелые потери за всю войну! Различные источники приводят разные сведения по количеству подбитых танков: от 16 до 28, но очевидно, что они составили 38% - 40% от количества задействованных машин.
Интересно, что печальный опыт танкового десанта при Фуэнтес-де-Эбро не был в годы Великой Отечественной войны учтен советским командованием. Его широко применяли, пока отказаться от него наших командармов не вынудили большие потери.
Печальной оказалась и судьба самого комкора С. Кондратьева: его часть на Карельском перешейке в ходе финской войны попала в окружение, помощь не подошла, потери были огромными, и он, выйдя из окружения, решил покончить жизнь самоубийством, так как понимал, что такого ему просто не простят. Потом расстреляли и генерала Павлова. На него был компромат, что в Испании он «морально разлагался», но после возвращения его «оттуда» на это почему-то закрыли глаза. Но тут начался 41-ый, и новых поражений ему уже не простили…